Злостный неуловимо футбольный офф-топ.
1977 Пушкинские места. Советская Россия. "У буфетной стойки толпилось человек восемь. На прилавок беззвучно опускались мятые рубли. Мелочь звонко падала в блюдечко с отбитым краем. Две-три компании расположились в зале у стены. Это были рабочие турбазы, санитары психбольницы и конюхи леспромхоза. Отдельно выпивали местная интеллигенция - киномеханик, реставратор, затейник. Лицом к стене расположился незнакомый парень в зелёной бобочке. Подошла моя очередь. Я ощущал знакомую похмельную дрожь. Под намокшей курткой билась измученная сирая душа. Впереди у меня - развод, литературный крах, долги... Но есть вот этот сыроватый остывающий денёк, вино, свободная минута, родина. Сквозь общий гул неожиданно донеслось: - Говорит Москва! Говорит Москва! Вы слушаете "Пионерскую зорьку"... У микрофона - волосатый человек Евстихеев... Его слова звучат достойной отповедью ястребам из Пентагона... Я огляделся. Таинственные речи исходили от молодца в зелёной бобочке. Даже сзади было видно, какой он пьяный. Он почти кричал: - А я говорю - нет!.. Нет - говорю я зарвавшимся империалистическим хищникам! Нет - вторят мне труженники уральского целлюлозно-бумажного комбината... Нет в жизни счастья, дорогие радиослушатели! Это говорю вам я - единственный уцелевший памфиловец... И то же самое говорил Заратустра... Окружающие начали прислушиваться. Впрочем, без особого интереса. Парень возвысил голос: - Чего уставились, жлобы!? Хотите лицезреть, как умирает гвардии рядовой Майкопского артиллерийского полка - виконт де Бражелон?! Извольте, я предоставлю вам этот шанс. Товарищ Раппопорт, введите арестованного!.. Окружающие реагировали спокойно. Хотя "жлобы" относилось явно к ним. Кто то из угла вяло произнёс: - Валера накушавши... Валера живо откликнулся: - Право на отдых гарантировано Конституцией... Как в лучших домах Парижа и Брюсселя... Так зачем же превращать науку в служанку богословия!?.. Будьте на уровне предначертаний двадцатого съезда!.. Слушайте "Пионерскую зорьку!".. Текст читает Гмыря... - Кто? - переспросили из угла. - Барон Клейнмихель, душечка!.. Ещё при беглом взгляде на молодца я испытал заметное чувство тревоги. Стоило мне к нему присмотреться, и это чувство усилилось. Длинноволосый, нелепый и тощий, он производил впечатление шизофреника-симулянта. Причём одержимого единственной целью - как можно скорее добиться разоблачения. Он мог сойти за душевнобольного, если бы не торжествующая улыбка и не выражение привычного каждодневного шутовства. Молодец высказывался резко, отрывисто, с болезненным пафосом и каким-то драматическим напором. Он был пьян, но и в этом чувствовалась какая то хитрость. Я не заметил, как он подошёл. Только что сидел не оборачиваясь. И вдруг заглядывает мне через плечо: - Будем знакомы - Валерий Марков! Злостный нарушитель общественного покоя... - А, - говорю, - слышал. - Пребывал в местах не столь отдалённых. Диагноз - хронический алкоголизм! - Есть, - говорю, рубля четыре. Дальнейшая перспектива в тумане.. - Деньги не проблема! - выкрикнул мой собутыльник. Он вскочил и метнулся к столу. Вернулся с измятым чёрным пакетом для фотобумаги. Высыпал из него кучу денег. - Не счесть алмазов в каменных пещерах!.. И далее с неожиданной застенчивостью в голосе: - Карманы оттопыриваются - некрасиво. Ну и тип, думаю. Тут он начал делиться своими проблемами. - Зарабатываю много... Выйду после запоя, и сразу - капусты навалом... Каждая фотка - рубль... За утро - три червонца.. К вечеру - сотня.. И никакого финансового контроля.. Что остаётся делать? Пить.. Возникает курская магнитная аномалия. День работаешь, неделю пьёшь... Другим водяра - праздник. А для меня - суровые будни... То вытрезвитель, то милиция - сплошное диссиденство... Жена, конечно, недовольна. Давай, говорит, корову заведём... Или ребёнка... С условием, что ты не будешь пить. Но я пока воздерживаюсь. В смысле - пью. Мы подошли к стойке, взяли бутылку "Агдама". Я хотел заплатить. Мой спутник возвысил голос: - Руки прочь от социалистической Кубы! И гордо бросил 3 рубля. Поразительно устроен российский алкаш. Имея деньги - пить отраву за рубль сорок. Сдачу не берёт.. Да я и сам такой. Мы вернулись к окну. - Узнаю тебя, Русь! - воскликнул Марков, - ...Пардон, сначала выпьем. Мы выпили. Становилось шумно. - Взгляни на это прогрессивное человечество! На эти тупые рожи! На эти тени забытых предков!.. Живу здесь, как луч света в тёмном царстве.. Эх, поработила бы нас американская военщина! Может, зажили бы как люди, типа чехов.. Он хлопнул по столу: - Свободы желаю! Желаю абстракционизма с додекакофонеией!.. Вот я тебе скажу... Он наклонился и хрипло зашептал: - Скажу как другу... У меня была идея - рвануть отсюда куда попало. Хоть в Южную Родезию. Лишь бы подальше от нашей деревни... Но как!? Граница на замке! С утра до ночи под охраной Карацупы... Моряком пойти в загранку - сельсовет не отпустит... На интуристке жениться? На какой-либо древнегреческой бляди? Где её возьмёшь?.. Один тут говорил - евреев выпускают. Я говорю супруге: "Верка, это же мыс доброй надежды" А супруга у меня простая, из народа. Издевается. "Ты посомтри, - говорит, - на свою штрафную харю.. Таких и в кино пускают неохотно. А он чего надумал - в Израиль!" Но я тут посоветовался с одним. Рекомендует на еврейке временно жениться. Это уже проще. Интуристов мало, а еврейки всё же попадаются. На турбазе есть одна. Зовут - Нателла. Вроде бы еврейка, только поддаёт. Собутыльник мой был не пьянее чем ранее. А безумия в нём даже поубавилось. Мы сходили за вином. Какие то люди заняли наши места, но Марков поднял крик и те ушли. Вслед им неслось: - Руки прочь от Вьетнама и Камбоджи! Граница на замке! Карацупа не дремлет! Исключение - для лиц еврейской национальности. ...Марков продолжал: - Раньше я думал в Турцию на байдарке податься. Даже атлас купил. Но ведь потопят, гады... Так что это - в прошлом. Как говорится, былое и думы. Как-то выпили мы с Нателлой у реки. Я говорю - давай жениться. Она - ты дикий, страшный. В тебе бушует чернозём. А в здешних местах, между прочим, о чернозёме и не слыхивали. Но я молчу... И даже поприжал её немного. Она кричит - пусти!... Здесь видно... А я говорю - так жили наши предки славяне... Может, надо было по хорошему? Вы, мол, лицо еврейской национальности. Так посодействуте русскому диссиденту насчёт Израиля. ...Вентиляторы гоняли по залу клубы табачного дыма. Леспромхозовскре деятели разожгли костёр на фаянсовом блюде. Под столами бродили собаки. Всё расплывалось у меня перед глазами. Из того, что говорил Марков, долетали лишь отдельные слова: - Вперёд на Запад!.. Танки идут ромбом! Дорогу осилит идущий! Приблизился нетрезвый тип с гармошкой. Меха её интимно розовели. По щекам гармониста катились слёзы: - Зачем у меня 6 рублей с аванса вычли!? - Выпей, Тарасыч, - подвинул ему бутылку Марков, - выпей и не расстраивайся. Шесть рублей - не деньги. - Не деньги? - вдруг рассердился гармонист. - Люди пашут, а ему - не деньги! Да я вот этими трудовыми руками шесть лет отбухал ни за что... Марков в ответ задушевно пропел: - Не плачь, девчёнка! Пройдут дожди... Через секунду их уже растаскивали двое леспромхозовских конюхов. Я хотел встать и не мог. Затем из-под меня вылетела дюралевая табуретка. Падая, я оборвал тяжёлую, коричневую штору. Встать не удавалось. Маркова, кажется, били. Я слышал его трагические вопли: - Отпустите, псы! Финита ля комедия! Не то чтобы меня выбросили из ресторана. Я выполз сам, окутанный драпировочной тканью. Затем ударился лбом о косяк, и всё померкло... ////// Очнулся я в незнакомом помещении. Укрыт я был всё той же коричневой шторой. Я застонал. Марков поднялся. - Ты жив? - спросил он. - Да вроде бы. А ты? - Состояние - иду на грозу! Приоткрылась дверь, вошла женщина с глиняной миской. - Вера, - крикнул Марков, - дай опохмелиться! Я же знаю - у тебя есть. Так зачем это хождение по мукам!? Дай сразу! Минуя промежуточную эпоху развитого социализма... - Попейте молока... - Извините, - говорю, - за беспокойство. - Ничего, - сказала Вера, - мы привыкшие... - А где мои брюки? - спрашиваю. - Я брюки сняла, - объяснила Вера, - а жакет постеснялась... - Логично - высказался Марков. Осмыслить логичность её заявления у меня не хватило сил. Марков слегка возвысил голос: - Надо же русскому диссиденту опохмелиться, как по твоему?! Академик Сахаров тебя за это не похвалит... И через минуту: - Вера, дай одеколону! Дай хотя бы одеколону со знаком качества... Вера принесла брюки. Я оделся. Утренняя горечь заслоняла вчераший позор. Марков чувствовал себя прекрасно. Я спросил: - А где пакет с деньгами? - Тсс... На чердаке, - ответил Марков - пошли! Не стоит ждать милостей от природы. Взять их - наша задача! ...В тот день мы обошли четыре шалмана. Пили на лодочной станции, в будке киномеханика и за оградой монастыря. Марков опорожнил шестую бутылку и сказал: - Есть мнение - воздвигнуть тут скромный обелиск! И поставил бутылку на холмик. С извинениями вернули штору. Обнимались со вчерашним гармонистом. Были замечены всеми ответственными работниками турбазы. Как утверждает Нателла, выдавали себя за Пушкина и Баратынского... Михал Иваныч предпочёл быть в стороне: - Я Валеру знаю. С ним поддашь - опохмеляться будешь в милиции. Заснули мы на чужом сеновале в Петровском. Наутро повторился весь этот кошмар. От нас шарахались даже леспромхозовские конюхи. К тому же Марков ходил с фиолетовым абажюром на голове. У меня был оторван левый рукав. Логинов подошёл к нам возле магазина: - Как же это вы без рукава? - Мне стало жарко и я его выбросил. Хранитель монастыря задумался и перекрестил нас. А Марков говорит: - Это вы напрасно... У нас теперь вместо Бога - ленинский центральный комитет. Хотя наступит и для этих блядей своя кровавая ежовщина. ////// Домой я попал в конце недели..." (с) С.Довлатов
22 февраля - Международный день поддержки жертв преступлений.
|